Олег Борисов. Без знаков препинания. – «Артист. Режиссер. Театр». М. 1999.

          И всё-таки это не совсем обычный дневник, не просто записи для себя. «Без знаков препинания» – это проза, в которой выверено каждое слово. Точно так же, как Олег Борисов избегал случайных жестов и выверял всё до мелочей на сцене, он избегал случайных слов в своём дневнике. Его дневник – размышления не болтливого и несуетного человека. В одной из недавних рецензий на эту книгу я наткнулась на ненавистное мне с советских времён словцо «самокопание». И, хотя автор рецензии не имел в виду ничего дурного, ему хочется возразить. Не стремление покопаться в себе заставило актёра вести дневник, а совсем другое – то, о чём писал Пастернак: «Во всём мне хочется дойти до самой сути...». Самокопание – слишком мелкое понятие. Олег Борисов копает глубоко и раскапывает много интересного. И не только и не столько в себе самом, сколько во всём, с чем соприкасается.
          Отвечая на анкету студентки театроведческого факультета, он пишет, что главное, чем должен обладать актёр, это хорошие мозги. Ему виднее, конечно. Но мне всегда казалось, что талантливый актёр может легко обойтись и небольшим количеством серого вещества, что ум – это роскошь, усложняющая и без того трудную актёрскую жизнь. Актёр – человек подневольный, а ум – синоним независимости и сильно развитого чувства собственного достоинства. Не оттого ли «трудной» казалась Раневская, «трудным» и плохо управляемым считали Олега Борисова, который отовсюду уходил: сперва из киевского русского театра, потом из товстоноговского БДТ, потом из ефремовского МХАТа? Впрочем, бывали случаи, когда он умел и хотел стать чистым листом, или, как он сам говорил, грудным младенцем, новичком, заново осваивающим азы профессии. Такое случилось, когда он в 80-ом году репетировал «Кроткую» у Льва Додина: «Я полностью иду в его руки. Кажется, впервые в жизни». Однако его независимость и свободолюбие никуда не делись, и уже на следующей странице он пишет: «Будут отношения учителя и ученика... Причём, неожиданно эти функции могут зеркально поменяться – ему не будет стыдно слушать меня». Описание работы над «Кроткой» – одно из самых ярких мест книги. Это – поток сознания, наплывы памяти, полёт фантазии, цитаты из Достоевского вперемежку с размышлениями о человеческой гордыне и ремесле актёра. «С опозданием думаю, что лучше было бы выбрать другую профессию – например, профессию сочинителя, имеющего своё "подполье". Единоличника, погружённого в Я... Писать и не думать, как надо это играть, и надо ли вовсе..., а в самом процессе – НЕТ ПОСТОРОННИХ!» Но рассказывая несколькими страницами позже о прогоне «Кроткой», Борисов сетует на то, что ему мешали играть... пустые кресла. «Какой-то тормоз срабатывает, неловко "раздеваться", когда так мало народу». Не присутствие, а отсутствие посторонних лишало его вдохновения. Потому что он актёр, чем и интересен. Причём актёр, наделённый множеством разнообразных талантов: абсолютным слухом, зорким глазом, чувством слова (достаточно прочесть его записи о Мравинском и Юдиной), юмором и обострённым чувством жизни.
          Пожалуй, читать дневники Борисова не менее интересно, чем следить за его игрой: те же многомерность и неоднозначность, сочетание логического и иррационального, анализа и эмоций. Сказано многое, а утаено ещё больше. Я имею в виду не закулисье (от этого, слава Богу, книга почти свободна), а те стороны бытия, которые не терпят многословия. «Ощущение себя в пространстве. Умение перерабатывать энергию и информацию ОТТУДА. Вслушиваться в подсказки», – так скупо и лаконично Олег Борисов формулирует для себя некоторые составляющие актёрской игры. Его дневник – это редкое сочетание исповедальности и сдержанности, предельной откровенности и закрытости. Честно и без прикрас рассказав о своей жизни, он остался вещью в себе, планетой загадочной и непознанной. Человек прямой? Да. Но при этом он согласился тайком готовить роль, которую в то же самое время репетирует его коллега. Ненавидит интриги и закулисную возню? Да, но при этом участвует в разделе МХАТа. У него дурной характер? Да, но он предан друзьям и привязан к своей живности, как он называет живущих у него собак и кошек. Жёсткий? Да, но вся книга пронизана огромной любовью к жене и сыну, двум близким людям, без которых он не мыслил жизни. Свои дневники Борисов посвятил жене, а сыну завещал не спешить с их публикацией: «Пройдёт энное количество лет, и ты увидишь, что устарело, – тогда с лёгкостью от этого избавляйся». Не знаю, избавился ли от чего-нибудь Юрий Борисов, но ничто из опубликованного (актёр начал вести дневник в 74-ом, а кончил 10-го апреля 94-ого года, за две недели до смерти) не кажется устаревшим. Если сравнить дневники Борисова с тем, что сегодня выходит из под пера некоторых знаменитостей, то – да, его книга не в духе времени: в ней нет... Впрочем, стоит ли перечислять то дурное, чего в ней нет, и чем полны современные жизнеописания с их непрошенной откровенностью. Все и так знают. Хочется верить, что мутные потоки утекут, а поток сознания Олега Борисова останется. Как и его роли, которых всегда меньше, чем хотелось бы. К счастью, кое-что из его театральных ролей оказалось запечатлённым на плёнке и вошло в замечательно талантливый фильм Юрия Борисова «Пришельцам новым», сделанный к семдесятилетию актёра. Отрывки из дневника читает Евгений Миронов. Читает в манере, близкой Борисову – просто, сдержанно, без нажима. Но за этой сдержанностью чувствуется огромный эмоциональный заряд и взрывная энергия. В фильме интересно всё: слушать записи Борисова, следить за ним на экране и на сцене, видеть его в коротких кадрах, сделанных домашней камерой. Но, радуясь фильму, нельзя (как и в случае с Раневской) не сокрушаться, что так многое не сыграно, а из сыгранного – так мало сохранилось.
          «Точно не вспомню, когда Он пожаловал. Может, когда я ещё в чужие тарелки заглядывал. Может, когда обнаружил в себе склонность к преувеличениям....Отрекомендовался: "Иван Александрович Хлестаков, чиновник из Петербурга"». И дальше всё в том же духе – сплошной сюр, сплошные фантазии, тесно переплетённые с реальностью: «Освоился он быстро и опять заладил своё "...даже тошнит, как есть хочется". И, как положено, плюнул. Я ему сухо, негостеприимно так: "Прекрати плеваться!..."».
          Читаешь всё это и видишь каждый жест, слышишь каждую интонацию. Борисов не пишет, он играет. Вернее, он играет даже, когда пишет. Наверное, он был бы дивным Хлестаковым, но исполнить эту роль ему не довелось. Тут не лишнее снова вспомнить его слова о том, что актёр – существо подневольное, зависимое и куда лучше профессия сочинителя, который сидит в одиночестве и своё кропает. Вообще, перед сочинителями Борисов преклонялся. Книги любил, с букинистами дружил, «угощал» их билетами на свои спектакли. Читал всегда много, а Достоевского – постоянно, медленно и вдумчиво. Однажды ему было предложено сыграть Достоевского в кино, но замысел режиссёра его не устроил, и Борисов отказался от роли. Слишком он был умён и духовно богат, чтоб слепо выполнять чью-то волю.
          Всегда ли он играл в шедеврах? Нет, далеко не всегда. Гораздо реже, чем хотелось бы. Но за СВОЮ роль ему стыдно не было. Он доводил её до совершенства. «Мне всегда интересен предел, крайняя точка человеческих возможностей. А если предела не существует?», – писал он в дневнике. Для него предел вряд ли существовал. Борисов копал глубоко даже там, где, казалось бы, дно близко. Поэтому, видимо, почти любая его роль имеет второй план, оказывается больше и богаче изложенного в сценарии. Даже та, в которой он не произносит ни слова, как в фильме Абдрашитова «Парад планет».
          Уж сколько лет прошло, а я до сих пор не могу забыть тот кадр в фильме «Остановился поезд», когда герой Борисова находит убитым бездомного пса, с которым успел подружиться. Надо потратить много слов, чтоб описать немую сцену, длящуюся секунду. Когда я слышу «Олег Борисов», я прежде всего вижу его глаза в этом кадре.
          «Наша функция вторична, над нами – литература», – пишет он, постоянно опровергая свои слова собственной игрой.
          И ещё одна запись, которую не могу обойти: «Кажется, уходит время личностей. Всё выравнивается и стрижётся под одну гребёнку. Масса творит себе кумира, потом – когда наиграется – выплёвывает и начинает создавать нового. По своему образу и подобию.» Эта запись сделана в 91-ом году. С той поры тенденция к нивелировке только усилилась. Личностей становится всё меньше. И тем более важно, чтоб общение с ними не прекращалось даже когда они уходят. Остались фильмы с участием Олега Борисова, сохранились записанные на плёнку сцены из спектаклей, а теперь ещё есть дневник. Спасибо отцу за то, что писал его, сыну – за то, что сохранил и издал, Святому Духу – за то, что ещё не перевелись актёры милостью Божьей. Один из них написал в своём дневнике: «Надо чаще говорить "спаси Бог", и тогда благо останется при тебе. Как просто.»

1999