Содержание Раздела 4

То тает, то метёт,
На земле большой и белой
Я неспешно живу на окраине дня.
На чём стою сама не знаю,
Три дня остаётся, три дня,
Жизнь, твои каля-маля
По ледяным прозрачным водам
Плачется мне. Хорошо нынче плачется.
Трепещут лёгкие крыла...
Этот день, что уже на излёте,
Мир тебе, моя земля.
Всё только сны и миражи.
Сирень в саду моём цветёт.
Пух роняют тополя.
Необоримый свет дневной...
Снова летняя пора.
Я сегодня на фоне зелёном живу.
Ни мыслишки в голове,
Не умираем никогда.
День этот долгий живи и не комкай.
Столетья нового виток.
Рисунки тушью и углём...
Что поделаешь с этой вселенской тоской...
А под окошком у меня
Полно лить одинокие слёзы.
Июля лёгкое туше...
Поля в вечерней позолоте.
Когда нас музыка покинет,
Куда спешить? Ведь не горит.
А завершится всё слезами.
Да не знать нам ни тягот, ни муки.
Живу у Господа в горсти,
Сто оттенков травы и воды.
С берёзы семена летели...
Жизнь не сдержала обещанья.
Лист желтел и золотился.
С любовью к зябким вечерам,
Господь почил от дел своих.
О драгоценная морока,
Клевер лесной, василёк луговой –
Устал? Ну потерпи немного.
Живу, ни во что не вникая,
О Господи, с кем не бывало.
Летает лист сухой и яркий.
Сухие листья, пламя, дым...
Глядит на нас цветок герани,
Посидим с тобой немного на поваленной берёзе.
Жизнь уходит, а я не готова
И плыли утки по воде,
Всю весну и лето, лето
Нас Бог послал сюда любить,
Только будьте со мною, родные мои.
Идёт за пастырем ягнёнок.
Скольких насмерть судьба заклевала,
Я ещё не надышалась,
Светла и празднична Эллада.
А жизнь идёт и ввысь и вглубь.
Цикл стихов
        В который раз собор в тумане.
        Ты повторился? Не беда.
        Дева юная в светлых тонах.
Я поставила флоксы в хрустальную вазу.
А ещё я забыла сказать,

В начало книги

***

То тает, то метёт,
Метёт и снова тает.
А жизнь – она летает,
А вовсе не идёт.

Летает жизнь моя,
Скрывая цель полёта,
Нашёптывая что-то,
Чего не слышу я.

***

На земле большой и белой
Ученицей неумелой
Я вступила в новый век,
Где лежит такой же снег,
Так же каркают вороны,
Где светло от снежной кроны,
Где, как в веке прожитом,
Уповаю на «потом».

***

Я неспешно живу на окраине дня.
Слава Богу, никто не торопит меня,
Не стоит над душой, умоляя: «Скорей!»,
И танцуют снежинки вокруг фонарей.

А под снегом земля до того хороша,
Что совсем в поднебесье не рвётся душа.
Ей и здесь хорошо, в этом снежном плену,
Где огромная туча закрыла луну.

***

На чём стою сама не знаю,
На чём-то зыблемом стою.
Под вешним солнцем тихо таю,
Верней не тАю, а таЮ
Всё то, что больно душу ранит...
Сверкает талая вода,
И горизонт далёкий манит:
«Сюда, болезные, сюда».
Уж сколько раз мы их слыхали –
Те ласковые голоса,
Уж сколько раз манили дали,
Томили душу небеса.
И не кончается морока,
И под ногами тает лёд,
И только то и видит око,
Чего наш бедный зуб неймёт.

***

Три дня остаётся, три дня,
Всего лишь три дня до апреля.
Там воды струятся, звеня,
Там царствуют вешние трели,
Там будут на солнце сверкать
Осевшего снега остатки,
Там буду я что-то черкать
В растрёпанной этой тетрадке.

***

Жизнь, твои каля-маля
Плохо разбираю...
Под лучом сыра земля.
Так и обмираю,
Глядя как они нежны –
Мартовские льдинки.
И воздушны и влажны
Вешние картинки.
Краска белая течёт,
Смешиваясь с синей.
Нынче их наперечёт –
Неразмытых линий.
Тут проталины, а там
Облака белёсы.
Заглушает птичий гам
Все мои вопросы.

***

По ледяным прозрачным водам
Под лучезарным небосводом
Сверкающим апрельским днём
Безостановочно плывём.
Сопровождаемые граем
И щебетаньем уплываем,
Плывём в сплошную темноту,
Блаженно щурясь на свету.

***

Плачется мне. Хорошо нынче плачется.
Плачет со мной сыроватый апрель.
Солнце за тучку небесную прячется,
Детский кораблик садится на мель.
В этих широтах сто лет зимовали мы,
Светлый апрель избавленье принёс.
Манит он нас бесконечными далями,
Теми, что мне не видать из-за слёз.

***

Трепещут лёгкие крыла…
Я тоже на земле была,
И всё ещё хожу по ней
Средь вешних зыблемых теней.

Мала апрельская трава,
И впору позабыть слова,
И над землёю воспарить,
И тихим пёрышком сорить.

***

Этот день, что уже на излёте,
Завершится на горестной ноте,
Он погаснет часа через два,
С Божьим миром простившись едва.

И в предчувствии скорой разлуки
Я ловлю его слабые звуки,
И лицо подставляю лучу,
И прощаться совсем не хочу.

***

Мир тебе, моя земля.
Отдохни немного.
Всё бежит она, пыля,
Дальняя дорога.
А по ней идут, идут
До седьмого пота...
Я хочу остаться тут –
Не идётся что-то, –
Сесть на старенький пенёк,
Чтоб блуждали тени,
Чтоб вечерний луч прилёг
На мои колени.

***

Всё только сны и миражи.
Кружи, мой маленький, кружи
По белу свету
И этим светом дорожи.
Другого нету.
А если есть, то что с того
И что мы знаем про него?
Нам этот снится.
То в поле лютики его,
То в небе птица.

***

Сирень в саду моём цветёт.
Метель июньская метёт.
Летят по ветру лепестки...
Разжала боль свои тиски,
И я упала на траву,
Беззвучно выдохнув: «Живу»

***

Пух роняют тополя.
Что ни миг – белей земля,
Дольше день, светлее ночи,
Выше небо, жизнь короче.

***

Необоримый свет дневной...
Мгновенье, чаемое мной,
Не улетучилось покуда.
Живу и нет иного чуда
На всей поверхности земной.
Живу и солнечную нить
Я продолжаю длить и длить.
Она тонка и ненадёжна,
Но я живу и значит можно
Речной и хвойный воздух пить.

***

Снова летняя пора.
Птица серого пера
На моё окошко села,
Нечто звонкое пропела.
Больше нету новостей.
Если хочется вестей,
То придётся научиться
Понимать что молвит птица.

***

Я сегодня на фоне зелёном живу.
Рядом красный пион расцветает.
Белый пух перед тем как упасть на траву
Возле тополя кружит, летает.

Всё мираж: я сама и пионы, и пух,
Всё уйдёт, облетит, растворится.
День зажёгся давно и пока не потух.
Он почти что до полночи длится.

Ах не гасни, светлейший, не гасни, продлись,
Дай же мне на тебя наглядеться.
Высока и бездонна небесная высь,
И с земли никуда мне не деться.

Дай поверить, что это воистину так.
Хорошо мне на фоне зелёном...
А сегодня расцвёл ослепительный мак
Рядом с пышным и красным пионом.

***

Ни мыслишки в голове,
Думать так не хочется.
Я лежу в густой траве,
А она щекочется.
Я гляжу на облака,
А они не движутся.
Разжимается рука
И роняет книжицу.
Не пойму чего хочу.
Тихо за околицей.
Я лежу себе, молчу,
А кузнечик молится.
Мне с земли подняться лень,
А земля вращается.
За поля уходит день
И не возвращается.

***

Не умираем никогда.
Несутся мимо электрички,
Шуршит трава, щебечут птички,
Поют электропровода.

Шумят эдемские сады,
Струится облачное млеко.
Июньский день. Начало века.
На тропах влажные следы.

***

День этот долгий живи и не комкай.
Чёрная бабочка с белой каёмкой
Села на скромный цветок полевой.
Очень непросто остаться живой:
Шапкой накроют, наступят случайно.
Чёрная бабочка. Хрупкая тайна.
Чёрная бабочка так хороша,
Что от восторга заныла душа.

***

Столетья нового виток.
Людской немыслимый поток.
И пыль и грохот, как в аду,
А ты дудишь в свою дуду:
Нежна, мол, бабочки пыльца,
Жасмин белеет у крыльца.

***

Лене Колат

Рисунки тушью и углём...
О чём так горестно поём?
О чём поёт штришок мгновенный –
Итог любви самозабвенной?

О том лишь только и поёт,
Что жизнь – стремительный полёт
Из тьмы на свет, во тьму из света
И вечна только песня эта.

***

Что поделаешь с этой вселенской тоской...
Одинокий художник в своей мастерской
В перламутровой вазе напишет сирень,
Проведя за мольбертом который уж день.

Будет эта сирень до того хороша,
Что на миг возликует больная душа.
А потом он поставит картину туда,
Где другие пылятся года и года.

***

А под окошком у меня
Белел жасмин средь бела дня,
Висело облако над ним,
А я жила лишь днём одним.
Одним, но длинным, как река,
В которой тонут облака.

***

Полно лить одинокие слёзы.
Голубые летают стрекозы,
Голубые висят небеса,
До заката четыре часа
Незаметных, стремительных, вечных.
Проведи их средь этих беспечных
Божьих тварей, легчайших на вес,
Чьи тельца голубее небес.

***

Июля лёгкое туше…
Куда ни глянь – кругом клише,
Всё повторяется, но Боже,
Сии повторы мне дороже
Любого чуда, и в душе
Я умоляю: «Повтори,
Июль, с зари и до зари
Весь путь, весь дивный распорядок.
Жасмин твой бел, и плод твой сладок,
Как и велят календари».

***

Поля в вечерней позолоте.
День кончится на тихой ноте,
Единственной из тех семи,
Что всем известны. Не томи,
Звучи, и пусть в последнем звуке
Живёт предчувствие разлуки,
Любовь, сходящая на нет,
И близость ночи, и рассвет.

***

Когда нас музыка покинет,
И день, что полон звуков, минет,
И день придёт глухонемой
Что станем делать, милый мой?
Откуда станем черпать звуки?
На свете нет такой науки,
На свете нет таких чудес.
Живи, бемоль. Живи, диез.

***

Куда спешить? Ведь не горит.
Куст отцветающий сорит
Вторые сутки лепестками,
Под кучевыми облаками
Малютка ласточка парит.

Куда спешить? Побудем здесь
И назовём старинным «Днесь»
День, что течёт – не утекает
И нам, как может, потакает,
И от любви лучится весь.

***

А завершится всё слезами.
Глядят лучистыми глазами
На нас большие небеса.
Живём и знать не знаем сами
Где будем через полчаса.

Где будем мы, что с нами будет,
Какие ветры лоб остудят
И что в бараний рог согнёт,
И что уйти с земли принудит –
Какой невыносимый гнёт.

Живём покуда не стрясётся
Всё худшее. И кто спасётся?
Кого Всевышний пощадит?
Душа в болящем теле бьётся
И ветер в проводах гудит.

***

Да не знать нам ни тягот, ни муки.
Чьи-то лёгкие, лёгкие руки
Приподнимут нас и понесут
Над землёй, как хрустальный сосуд.
Над отвесными скалами, мимо
Чёрной бездны. Да будем хранимы
И лелеемы, и спасены,
В даль пресветлую унесены.

***

Живу у Господа в горсти,
Где бремя лет легко нести.
Земли почти что не касаясь,
Живу, того лишь опасаясь,
Что ночью иль средь бела дня
Всевышний выронит меня.

***

Сто оттенков травы и воды.
День уйдёт, заметая следы,
Унося с собой всё, что несомо,
Полупризрачно и невесомо,
Унося неизвестно куда.
А пока что бликует вода,
И тропа, извиваясь, бликует.
Всё живое под солнцем ликует.

***

С берёзы семена летели...
А я жила без всякой цели,
Как эта тихая трава.
Шёл самый первый день недели,
Слегка кружилась голова
От быстрых бабочек, снующих
В нагретых солнцем райских кущах,
От зыбких бликов на реке,
От трав и листьев, нежно льнущих
К моим коленям и руке.
Играл с тенями лёгкий ветер,
И длился день, и был он светел,
И не кончался дивный сказ,
И я, забыв про всё на свете,
Жила лишь солнечным «сейчас».

***

Жизнь не сдержала обещанья.
Что ни мгновение – прощанье
На дни, на годы, на века,
И от слезы влажна щека.
Разлука, проводы, потери,
Захлопнулись тугие двери,
Свечу задуло сквозняком,
И всхлип, и вздох, и в горле ком.

***

Лист желтел и золотился.
Ночь прошла, и день родился
Новый, чистый, как роса,
Или птичьи голоса.
Как младенца мне приветить?
День рожденья как отметить?
Он подарки дарит мне –
Куст рябиновый в огне,
Гроздья красные рябины,
Те, что мною так любимы.

***

С любовью к зябким вечерам,
К роскошным яблочным пирам,
К смолистым запахам древесным,
К речным, озёрным водам пресным,
С любовью в сердце я живу
И не ступаю, а плыву
В осеннем воздухе прозрачном
В вечерний час в посёлке дачном.

***

Господь почил от дел своих.
Мир безмятежен был и тих,
Большие бабочки летали.
А впрочем, это всё детали.
Здесь важно, что была тиха
Вселенная, и ни штриха
Пастозного, ни грубых вмятин
И никаких кровавых пятен.

***

О драгоценная морока,
Дней ненаглядных канитель.
Заросший сад ласкает око
Двенадцать сказочных недель.

Волшебны птичье оперенье
И крылья бабочки вон той,
И что ни утро – озаренье
И сад от солнца золотой.

***

Клевер лесной, василёк луговой –
В эти детали ушла с головой.
Спорыш, кислица, яснотка, полынь
И надо всем этим горняя синь.
Как ты зовёшься, былинка моя?
Книгу листаю про эти края.
Дайте немного ещё поживу,
Всех вас по имени я назову.

***

Устал? Ну потерпи немного.
Уже сужается дорога,
Уже идти недалеко
И скоро будет так легко,
Легко, вольготно и привольно,
И не опасно, и не больно.
Ещё немного здесь побудь,
А дальше – дальше Млечный Путь.

***

Живу, ни во что не вникая.
Меня за собой увлекая
Летят августовские дни.
Оно умиранью сродни –
Во тьму уходящее лето.
Всё смолкло, и песенка спета.
Во мне и во вне тишина.
Да будет целебна она.

***

О Господи, с кем не бывало.
Лелеяла жизнь и ломала,
Жалела и била поддых,
Без точек и без запятых
Толкала безумные речи,
И руки мне клала на плечи,
Почти покидала меня,
Сурово молчанье храня.
И нет ни конца, ни предела,
И мается бедное тело,
И крылышком мятым шурша,
Беззвучно рыдает душа.

***

Летает лист сухой и яркий.
Давай в осеннем лесопарке
Бродить, не помня ни о чём.
Уж мы-то знаем что почём.
Нас в допотопном этом мире
К земле такие тянут гири,
Что нам с тобой сам Бог велел
Бродить среди летучих тел,
Средь тех, что кружатся и вьются,
А упадут – не разобьются.

***

Сухие листья, пламя, дым...
Отсюда не уйти живым,
Живым не выбраться отсюда.
Огонь и золото повсюду.
Купаюсь в золоте, в огне,
И ничего не надо мне –
Ни летней неги бесконечной,
Ни обещанья жизни вечной.

***

Глядит на нас цветок герани,
Не ведая, что мы на грани
Отчаянья, небытия.
Печальна песенка сия.
Её и прежде распевали
И к небу руки воздевали:
«Зачем, о Господи, зачем,
Зачем мы здесь?» Но был Он нем.
И только листья шелестели,
Как будто бы помочь хотели,
Сказать на языке своём:
«Давай о радостном споём».

***

Посидим с тобой немного на поваленной берёзе.
Он нам дан – покой душевный, но в ничтожно малой дозе.
Но спасибо и на этом. Но спасибо и на этом.
Поражает лес осенний золотисто-алым цветом.
Сколько можно поражаться? Всё давно уж не в новинку.
Лист слетевший, покружившись, осторожно лёг на спинку.
Поглядим же друг на друга ты да я, да лист опавший.
На поваленной берёзе отдохнём душой уставшей.

***

Жизнь уходит, а я не готова
Отпустить её. Боже ты мой.
Я ещё не сказала ни слова.
Лишь мычала, как глухонемой.
Я ещё не познала свободы
От оков добытийного сна.

Лист ложится на стылую воду,
И земля под осиной красна.

***

И плыли утки по воде,
И плыли утки,
Играл осенний тонкий луч
На серой грудке,
Играли блики на воде,
И листья плыли,
И мы, присевши у воды,
Себя забыли.
И мы забыли и себя
И время суток,
И только видели листву
И серых уток,
И всё кружило и текло,
Дул слабый ветер,
И было тихо и тепло
На белом свете.

***

Всю весну и лето, лето
Я училась в школе света.
Тихой школьницей послушной
Я жила в среде воздушной,
И за небом, что безбрежно,
Наблюдала я прилежно,
Наблюдала дня свеченье –
Было сладостным ученье.

***

Нас Бог послал сюда любить,
Дыханье близкое ловить.
Нас Бог послал сюда влюбляться
В леса, что скоро оголятся,
В недосягаемость небес,
В летящий мне наперерез
Пожухлый лист на пёстром фоне,
В твои глаза, в твои ладони.

***

Только будьте со мною, родные мои.
Только будьте со мною.
Пусть стоят эти зимние, зимние дни
Белоснежной стеною.

Приходите домой и гремите ключом
Или в дверь позвоните,
И со мной говорите не знаю о чём,
Обо всём говорите.

Ну хотя бы о том, что сегодня метёт
Да и солнце не греет
И о том, что зимой время быстро идёт
И уже вечереет.

***

Идёт за пастырем ягнёнок.
Белей младенческих пелёнок
Овечье тонкое руно.
А небо так удалено
И так лучится, так лучится,
Что, верь, дурное не случится,
И будет жизнь легка, светла,
И будет тихая ветла
Над тихой речкой серебриться.
И если будут слёзы литься,
То лишь от нежности одной.
Одна она тому виной.

***

Скольких насмерть судьба заклевала,
И опять, как ни в чём не бывало,
Лист осенний шуршит под ногой.
Да хранит тебя, мой дорогой,
Голубой и безоблачный полог,
Будь твой век и не тяжек и долог,
Да кружит над тобою листва,
К волосам прикасаясь едва.

***

Я ещё не надышалась,
Я ещё не нагляделась.
С ранним снегом грязь смешалась,
И куда-то осень делась.
Я ещё не нагрустилась…
Бог послал воронью стаю.
Я на лавку опустилась
И сижу ворон считаю.

***

Светла и празднична Эллада.
Она всему по-детски рада.
На древней амфоре – бегун.
Он полон сил, плечист и юн.
Он сквозь века бежит по кругу,
Стремясь догнать свою подругу –
Дриаду? Нимфу? Вон она –
Недосягаема, юна.
Ах, этот бег неукротимый.
И что ему наш край родимый,
Где сердце ноет и дрожит?
Он, юный, знай себе, бежит.

***

А жизнь идёт и ввысь и вглубь.
Ты эту чашу лишь пригубь –
Не оторвёшься никогда
И будешь долгие года
Из хрупкой чаши пить и пить,
Стремясь ни капли не пролить.
И вот уж показалось дно.
Как небо светлое оно.

***

            Художнику

            1
В который раз собор в тумане.
Едва заметны арки, грани,
Легки несметные мазки.
Искусство – средство от тоски.

Он пойман – мир неуловимый,
Неисчерпаемый, любимый,
Где еле виден лёгкий шпиль.
А жизнь – она не прах, не пыль.

Она – вон тот собор воздушный...
Танцуй же, кисть, и будь послушной.
Собор с фасада и с торца...
Танцуй же, кисть, в руке творца.

            2
Ты повторился? Не беда.
Кувшинки, лилии, вода,
Вода, кувшинок отраженье,
Воды бесшумное круженье.
Ещё, ещё, анкор, анкор.
Сто лет прошло с тех давних пор.
И вот опять ты повторился,
И пруд лучами озарился.

            3
Дева юная в светлых тонах.
Живописец совсем не монах.
Он взращён сумасбродным Парижем.
Дева юная с локоном рыжим,
С нежной шеей, с покатым плечом.
Он о чём – этот холст? Он о чём?
Он о том, что земное телесно,
Простодушно, порочно, небесно.
Героиня – кокотка? Жена? –
В круглом зеркале отражена.

***

Я поставила флоксы в хрустальную вазу.
Они вскоре увяли, хотя и не сразу.
И вода ключевая им не помогла.
Лепестков пена белая на пол легла.
И когда я потом лепестки выметала,
То вздыхала и плакала, и бормотала:
«И зачем это дарят друг другу цветы?
Нет грустнее подарка и горше тщеты.»

***

А ещё я забыла сказать,
Что свободно могу осязать
То мгновенье, которое будет,
Луч, который нас завтра разбудит,
День, который ещё не настал,
Дождь, который давно перестал,
Весть, что в окна вот-вот постучится,
И беду, что не скоро случится.